Любовь и мы

Ко мне в гости пришла одна знакомая. Как люди нечуждые культуре, мы сидели на кухне и непринуждённо болтали об увиденном и услышанном на канале MTV. Горячо споря о достоинствах и недостатках группы "Гориллас", я вдруг почувствовал резкий укол в области сердца. "Вот они последствия бурно проведённой молодости, всех тех ящиков портвейна "Агдам" и сотен выкуренных сигарет "Дымок" - подумалось мне. Но, опустив глаза с лица собеседницы на свою грудь, я с изумлением увидел там небольшой штырёк с ярким оперением на конце. Переведя взгляд на кухонную полку, откуда предположительно прилетел колющий предмет, я с изумлением увидел сидящего там человекоподобного карлика.

Я приложил палец к губам и указал глазами подруге на висящую над ней полку. Она обернулась и чуть не вскрикнула от испуга и изумления. Уродец сидящий на верху полки, был размером с декоративную собаку и представлял собой упитанного младенца с головой лысоватого, развратного мужчины. В полных ручках он держал лук и прилаживал к тетиве короткую стрелку с ярким оперением. Облизывая синеватым, как у Чау-чау языком нижнюю, похотливо отвисшую губу, он явно собирался подстрелить из своего лука мою знакомую, к которой я уже стал испытывать непреодолимое половое влечение, чего раньше за собой не замечал. Чтобы лучше попасть уродец приподнялся на своих толстых коротких ножках.

Внизу его живота мы увидели полунапрягшийся, тоже какой-то синий, член с частично вылезшей, похожей на дохлого слизня головкой. Подругу передёрнуло от отвращения. Уродец поднял лук. Я схватил стоящую на столе коническую бутылку полузаполненную кетчупом "Пикадор" и метнул в стоящее на полке существо. Оставляя за собой шлейф томатных брызг, бутылка с чмоканьем вонзилась карлику в середину лба. Рассыпая разноцветные стрелки, он упал с кухонной полки. Упал аккуратно, не задев при этом не одной стоящей там тарелки и вазочки с засохшими цветами.

У лежащего на полу в красной лужице кетчупа "Пикадор" уродца, мы обнаружили на спине прозрачные крылышки. Поднять на воздух существо весом около десяти килограмм они явно не могли. Почему-то эти крылышки привлекли тогда наше внимание больше всего. На жирной, в красноватой сыпи, спине существа, поросшей чёрным подшёрстком, они производили впечатление неадекватных. Я посмотрел на подругу. Упругие соски её налитых грудей задорно дразнили меня из-под плотно обтягивающей их маячки. Заметив мой взгляд, подруга моя отличавшаяся редкостной сообразительностью, сделала выпад правой рукой по направлению к моей груди и вытащила торчащую там стрелку. Кровь начавшая было приливать к моему пенису, остановилась на полпути. Грудь знакомой как-то сразу обвисла, и я вспомнил, как года два назад она облевала мой шерстяной пиджак, празднуя восьмое марта.

Остроконечным носом туфли моя знакомая пнула уродца в бок. "Это Амур, шалунишка Амур" - сказала моя компетентная подруга. "Вот из-за такой паскуды Ромео и Джульетта умерли молодыми". "А Тристан и Изольда мучались всю жизнь" - добавил я. "Да" - продолжила она - "Абеляр и Элоиза, Данте и Беатриче, Сакко и Ванцетти". Удар каблука её туфли привёл карлика в чувство, он повернулся на спину и испуганно заморгал лишёнными ресниц глазками. Подруга взяла со стола заварочный чайник и вылила струю горячего чая на пухлый розовый живот Амура. "Когда мне было шестнадцать лет, я влюбилась в театрального режиссёра… он заставлял меня делать ему водочные клизмы. Больше ему ничего не было нужно" - сказала подруга и уткнула лицо мне в плечо. Я наступил тяжёлым каблуком на ручку уродца, держащую лук. Что-то хрустнуло. Уродец жалобно захрюкал. Следующие пол часа мы кололи Амура вилками, били по лбу лопаткой для торта, выковыряли чайной ложкой глаза и оторвали крылышки щипцами для орехов.

Подруга всё время странно поглядывала на неестественно крупный член уродца. Наконец, она, как никогда до этого мерзко улыбаясь, наклонилась к истерзанной тушке Амура, лежащей на столе и взяла в губы безнадёжно сморщенный член. Я удивился, не минет же она собирается этому делать. Но подруга делала что-то совсем противоположное. Она раздула щёки, глаза её выпучились, лицо покраснело. Тушка Амура стала значительно прибавлять в объёме. Наконец, еле переводя дыхание, подруга перехватила пальцами, вытащенный изо рта пеннис. На столе лежал надутый, как чучело японской рыбы-луны, Амур. Подруга подняла одну из валяющихся везде стрелок с ярким оперением и вставила тупым концом в пенис, не разжимая пальцев. Потом разжала руку, державшую пенис, слегка стукнув шарообразного карлика по животу.

Стрелка вылетела, и глухо стукнувшись о стенку, упала на пол. "Дарст" - констатировала подруга. Тогда я принёс из комнаты толстую книгу. Это была "Russisch-deutsches worter buch". Я как человек не чуждый интеллектуальному досугу, читаю обычно перед сном летние номера "Штюрмера" за 1929 год. "Надуй ещё раз" - попросил я подругу. Когда Амур раздулся, как следует, и знакомая вставила стрелку куда надо, я со всего размаху ударил книгой полумёртвое существо по животу. Но ожидаемого эффекта не последовало. Вместо того, чтобы послать стрелку, так чтобы она вонзилась в стену и осталась торчать, Амур просто лопнул, забрызгав розовой жидкостью, вроде его кровью, всю кухню. Мы завернули ошмётки Амура в газету и засунули в мусорный пакет.

Свёрток мы вынесли на помойку. Его потом там нашли менты и приняли за выброшенного абортыша из расположенного неподалёку вьетнамского общежития. Но уголовного дела возбуждать не стали, только подивились размеру несвойственному для вьетнамской расы, полового члена.